Зарождение нижегородской семинарии

Семинария в Нижнем Новгороде была основана в 1737 году и имела целью готовить миссионеров для Поволжья. Первоначально она разместилась в Кремле, в здании «митрополии», а затем, когда был выстроен большой дом на земле вдовы бургомистра Пушкова, перебралась туда.

Новых учеников архиерей расселил в домиках, разбросанных по саду, окружавшему главное здание. На каждые 18-20 студентов приходился надзиратель, присматривающий за порядком «… а всякий бы семинарист из избы своей без его, префекта, благословения не входил и то с объяснением причины, куды и для чего исходит». Префектам вверялось и моральное воспитание: «… стараться вперять в учеников благородное честолюбие, которым бы они, яко пружиною, были управляемы в поступках…»

Все ученики, принятые в семинарию, более или менее успешно прошли «букварное» и «грамматическое» учение в духовных гимназиях (заведены были в Лыскове, Балахне, Арзамасе, Юрьевце и Гороховце). Теперь им предстояло проникнуть в тайны философии, богословия, церковной истории, красноречия, патристики, литургии и т.п.

Однако «убоявшись премудрости», через полгода половина 14-15-летних мальчиков оказалась в бегах. Епархиальное начальство вынуждено было позвать во все нижегородские церковные пятины заказчиков и рассыльных. Беглецов возвращали с трудом, поскольку во многих случаях отцы укрывали сыновей. Сына и отца тогда доставляли в город «в чепях», сына подвергали в присутствии отца порке, а с последнего взыскивали штраф.

Первый год семинаристы изучали «единый элементарь», т.е. общее введение в каждой науке. Второй год был посвящен изучению латинского языка и уже с третьего года большая часть семинарских лекций читалась по-латыни. Чужие языки, живые и мертвые, довольно быстро сделались обязательными в программе. Но архиереи старались делать упор на более знакомые лично им. Наиболее просвещенный из них Дамаскин-Руднев ввел преподавание языков волжских народностей – татарского, мордовского, чувашского.

Изучение наук поглощало большую часть дня. Свободные асы и перерывы между занятиями полагалось заполнять «упражнениями в играх честных и телодвижных». Во время обедов и ужинов особые чтецы «услащали» общий слух чтением «историй воинских» или «повестями о мужах, просиявших в учениях». По праздникам разрешалось кататься на лодке, но с запрещением переезжать на луговой берег Волги.

За важные провинности секли розгами в две, три или четыре лозы. Также были такие виды наказаний как обувание в лапти (на один, два или три дня), прислуживание за обеденным столом, мытье кухонной посуды.

По закону кормить семинаристов полагалось за счет взносов от доходов местных церквей и монастырей. На деле те и другие старались уклониться от этого и ученикам приходилось недоедать. Скудность питания заставляла наиболее бедных семинаристов (тех, кому не помогали родители) изощряться в способах зарабатывания денег. Они писали письма по просьбам неграмотных обывателей, читали и пели в церквах, произносили поздравительные стихи, речи и диалоги на семейных праздниках. Во время святок и в пасхальные дни ходили по домам со звездою и вертепом, представлявшим «праздники».

Восемь лет студенты впитывали в себя философские и богословские знания, а затем разъезжались: часть – продолжать образование в Московскую духовную академию, а другие – на места, в разные города Поволжья.

Материал подготовлен по книге Д. Смирнова «Нижегородская старина»

#начало